Форум smLash

- А вот не буду трубку брать, - ехидно обратился Макс к верещащему телефону. – Имею право пережить горе в одиночестве, – он высунулся в окно посмотреть на любимую машину. С третьего этажа оцарапанный бампер просматривался просто замечательно.
Настырные трели не прекращались. Привалов досчитал до 17, вздохнул пару раз и все-таки сдался, даже не взглянув на имя звонящего.
- Вас очень внимательно слушают, - уставившись в потолок, произнес он.
- Страдаешь? – осведомилась трубка жизнерадостным лазаревским голосом.
- Оставь меня, Сережка, я в печали, - как можно горестнее вздохнул Привалов и тут же перешел в наступление. – Что за дурная манера звонить, только когда можно позлорадствовать?
- А кто злорадствует-то? Я, можно сказать, с самыми добрыми намерениями…Друга поддержать, а друг этот…
- Да-да, - уже непритворно ощетинился Макс, - я бы на твою реакцию посмотрел, если бы твоей машинюге досталось.
- Так, Привалов, не рычи и не кисни. Сейчас приеду тебя утешать. И типун тебе за мою, как ты выражаешься, «машинюгу», - он слегка замялся, а потом все-таки уточнил. - Можно?
- Что можно-то? Типун? – страдальчески протянул Макс, поглядывая на часы.
- Приехать, дурень!
- А…Лазарев, ты в курсе, что у меня режим? Здоровый образ жизни, подъемы в пять утра, парное молоко…
Лазарев в трубке только захихикал.
- Время детское. А у меня настроение провести для кого-нибудь душеспасительную беседу. Цени, между прочим!
- Ой, ладно, тащись уже сюда, пока я не передумал и не ушел в себя.
- Грубый ты, Привалов. И злой. Но я тебя прощаю великодушно, понимаю твою Трагедию, - театрально произнес Сережа. – Жди, в общем. Шампанским поцарапанные машины не обмывают ведь? – озабоченным тоном осведомился он.
- Серхио. Завтра. Рабочий. День. Только кумыс. И напиток «Байкал». Если найдешь.
Лазарев заржал и бросил трубку.
Макс чертыхнулся и набрал его снова.
- Для особо торопливых, - вкрадчиво произнес он, когда Сережа принял вызов, - спешу напомнить, что я переехал. Адрес запиши! – рявкнул он под конец, чрезвычайно довольный растерянным: «Твою мать!» на другом конце провода.
***
Когда Макс открыл входную дверь, первой его реакцией было захлопнуть ее обратно и хорошенько проржаться, потому что спокойно смотреть на довольную физиономию Сережи, который на вытянутых руках протягивал ему букет в форме автомобиля, было невозможно. В пакете с логотипом крупного супермаркета у Лазарева что-то позвякивало, и Макс не нашел ничего лучше, чем съязвить по привычке:
- Сереж, твое появление достойно советского жениха. Только они не заморачивались и приходили с красными гвоздиками и советским же шампанским.
- Гвоздики не в моде, - легко парировал Лазарев, всучивая ему букет, - тем более тебе новый транспорт не помешает.
Макс только кисло улыбался, рассматривая произведение флористического искусства, стилизованное под яркую детскую игрушку, пока Лазарев вполне по-хозяйски прошествовал на кухню, по пути разглагольствуя:
- Посмотрел я на твои царапины, зашпаклюют, покрасят, и будет как новая. Не переживай, в конце концов у тебя не Порше.
- Я вас попрошу птичку нашу не обижать, - Привалов умудрился отвесить гостю шутливого пинка и почти одновременно увернуться от полотенца, которым Лазарев вознамерился ему отомстить.
А Лазарев тем временем разобрал свой пакет, с ехидной ухмылочкой вытащив из него бутылку коньяка и все-таки гребаное шампанское:
- Извини, Максют, кефира не было.
- Лазарев, я стесняюсь спросить, с какой целью ты собрался меня спаивать?
- А я вообще ни о чем таком не думал, - Сережа притворно смущенно опустил взгляд, но широкую улыбку прятать не счел нужным, - просто так и не смог решить, что предпочтительнее.
- Я в твоей подозрительной компании согласен только на кофе…так и быть, с коньяком, - надулся Привалов.
- Отлично, выпьем кофе и посмотрим киношку, - уже откровенно заржал Лазарев, доставая со дна пакета несколько коробок с DVD.
Макс мельком посмотрел на названия и, заметив слово «Форсаж», выхватил диски у Лазарева, замахнувшись ими для отстрастки, но тот вовремя согнулся в приступе хохота, счастливо избежав нападения, и достал откуда-то еще один диск:
- Есть еще… «Дневник Бриджит Джонс», хочешь?
- Лазарев, я тебя сейчас стукну, - ответил Макс. - Поддержать приехал, называется!
Сережа только смешливо прищурился и начал открывать коньяк.
***
- Я не пойму, мы кофе с коньяком пьем или коньяк с кофе? – задал риторический вопрос Привалов, поудобнее устроившись в кресле.
- Максюта, ты знаешь, что в плохом настроении ты невыносим, даже если стараешься его скрыть? – Лазарев откинулся на спинку и прикрыл глаза.
- Ты не понимаешь просто! – завелся Привалов с полоборота. - Второй раз за полгода, да еще то же крыло. Как будто сглазил кто, обидно до жути.
- Продавай, - Лазарев кинул на него быстрый взгляд из-под полуопущенных век, - раз пошло, оно так и будет.
- Жалко, ездил-то всего ничего.
- Тогда не ной. И скажи спасибо, что у корейцев ремонт относительно недорогой!
- Угу…
- Вот тебе и угу, - Сережа никогда не упускал случая оставить последнее слово за собой.
- Серхио, - Макс уменьшил звук телевизора, включенного на каком-то музыкальном канале, до минимума, и повернулся к Лазареву, - а ты чего хотел-то? Я ж тебя знаю, просто так ты бы поленился поехать кофе пить ко мне в гости…
- Хорошо же ты обо мне думаешь, Привалов. Ничего мне от тебя не надо, кроме приятного общения, да и то ты стараешься сделать неприятным, - Лазарев сделал большой глоток из своей кружки и кивнул в сторону экрана, на котором извивалась Рианна. - Ну куда она на такую задницу такие шорты натянула, вот скажи?
- А я знаю? Мне ее задница недоступна, в смысле ход мыслей ее хозяйки… Ну извини, обидеть не хотел напрасными подозрениями, - Привалов усмехнулся, украдкой бросив взгляд на часы, чтобы засечь время.
Ровно через двенадцать минут Лазарев фыркнул, отставил свою кружку и заявил:
- Выкинь свой кофе и налей мне просто коньяку. Вообще, Привалов, ты на актера учился или на психолога, что догадливый такой?
- Я просто хорошо в людях разбираюсь, - удовлетворенно улыбнулся Макс, наливая ему коньяк прямо в кружку из-под кофе. – Выкладывай.
- Да нечего выкладывать особо, - нахмурился Лазарев. – Как-то все просто…херово, знаешь. Мысли идиотские, душа не на месте, все из рук валится. А с тобой хоть по-человечески посидеть можно, без всяких этих… - он сделал неопределенный жест рукой, - подтекстов.
Максим угукнул, уткнувшись в свою кружку, и с легкой горечью подумал, что встроенный механизм обращения самого серьезного в шуточки очень качественно предохраняет от возникновения разного рода подтекстов.
А Лазарев тем временем продолжал:
- Я вот понимаю, что значит - крутиться как белка в колесе. И черта с два дождешься от кого-нибудь сочувствия или понимания. Коллеги еще могли бы понять, - он пренебрежительно фыркнул, - только у нас же каждый сам за себя. А так…улыбайся и маши, всем нужен человек-праздник. А у меня вообще последнее время ощущение, что все, сдулся я… Надоело все до чертиков. А все чего-то от меня хотят, всем должен всю жизнь… А если не хотят, то учат жить. Лучше бы материально помогли! – он приложился к своей кружке, прерывая монолог, и Привалов решил, что самое время осторожно поинтересоваться:
- Сереж, а ты об отпуске не думал? Ну так, между концертом и походом на светский шабаш?
Лазарев поднял на него усталый взгляд:
- Привалов, ты в своем уме? У меня сольник в ноябре, куча дел. А завтра вот, например, лететь в Артек, на детскую Волну. Можно подумать, мне это сильно интересно…Но ведь не откажешься.
- Серхио, ты что, не любишь пионеров? – наигранно удивился Макс, все еще надеясь перевести все в шутку и избежать откровений Сережи, к которым он был не готов. Мелькнула мысль, что, наверное, ему тоже нужен человек-праздник, и знать, что скрывается за фасадом, вовсе не хочется, и даже страшновато. Привалов устыдился ее, но поделать с собой ничего не мог. Жизнь научила, что как только доходит до подобных откровений, что-то меняется в отношениях, и человек из разряда в общем-то не очень близких друзей, с которыми иногда приятно встретиться и поболтать-посмеяться, переходит в разряд друзей близких, проблемами которых не озадачиваться не получается. В случае Лазарева у Макса было полно своих собственных проблем, в причинах которых Сережа фигурировал так или иначе, и задумываться над другими не хотелось.
Лазарев остро взглянул на него, как будто и не было ополовиненной кружки с коньяком, и произнес медленно, как будто взвешивая каждое слово:
- Обожаю, Макс. На полдник, с кефиром вприкуску.
Этот взгляд Привалов заметил, хоть и думал о своем. И от него зашевелились в мозгу какие-то смутные, неявные подозрения. Но сейчас был явно не тот момент, когда следовало сосредоточиться на них, поэтому Макс сделал зарубку в памяти, чтобы потом выяснить про отношение Сережи к пионерам подробнее, улыбнулся криво и ответил:
- Ну а что тогда? Лето, море, Артек... Мечта всех советских детей, а ты нос воротишь.
Лазарев предпочел тему не развивать, прижав кружку к щеке и уставившись на экран. Рианну давно сменила Леди Гага, и ее наряд, судя по всему, у Сережи нареканий не вызвал. Или он просто не видел, что происходит на экране, погрузившись в свои мысли. Макс ему не мешал, помешивая остывший кофе и ожидая продолжения.
- Знаешь, я иногда думаю, что может было бы лучше, если бы не получилось у меня ничего. Жил бы спокойно, в каком-нибудь театре мог бы играть себе тихо…
- У тебя бы тихо не получилось, - уверенно заявил Макс, но Лазарев будто не заметил его реплики.
- Или вот сегодня выполз из офиса одного непроходимого идиота. Надо было дорогу перейти к парковке, и я вдруг так четко себе представил, как шагаю под колеса какой-нибудь машины…Даже самому стало жутко. Ненавижу разговаривать с тупицами, как будто о стенку головой бьешься.
- Эй, Сереж, - Привалов непроизвольно вцепился в его запястье, потому что с фантазией тоже было все в порядке, - ты сдурел что ли?
- Забудь, я же не идиот и ничего такого делать не собираюсь, - Лазарев высвободил руку, глотнул коньяка и посмотрел на него. – Завтра на сцену выйду и в очередной раз пойму, зачем я все это делаю, в смысле общаюсь с уродами, прогибаюсь и трачу свои нервы. Не для денег, популярности или всеобщей любви…Хотя…Но прежде всего вот для этого ощущения, когда на сцену выходишь. Наркотик, все правильно говорят.
Привалов попытался было вставить хоть слово в его монолог, но Сережа похоже сегодня был способен переговорить даже диджея.
- Херня в том, Макс, что когда пытаешься это объяснить, люди не верят, что все, что я делаю, направлено на возможность делать свое дело. Так, как я считаю нужным! Считают, что цену себе набиваю, обвиняют в пиаре. Или начинают свои истории рассказывать. Или смотрят таким взглядом, что ясно, что все равно, распинаюсь ли я о том, что наболело, сказку про колобка рассказываю или читаю «Капитал», потому что это Сережа Лазарев распинается, а не кто-то другой… Или, еще лучше, то есть хуже, начинают вопить, чтобы Бога не гневил. А сама-то! – Лазарев обиженно выпятил губу.
Макс пытался следить за его мыслью, но получалось не очень. Безошибочно он смог определить только Леру, что потянуло за собой очевидный вопрос:
- У тебя Дворецкий есть для таких случаев вроде? Ну, поговорить о наболевшем… Алла Борисовна зря советов не дает за людей держаться, - он позволил себе тонко усмехнуться.
- Угу, Дворецкий… Прямо ум, честь и совесть, отягощенная вопросами морали, только все это очень кособоко, Дворецкий твой, - пробурчал Лазарев, поставив опустевшую кружку на столик и скрестив руки на груди.
- Ум, честь и совесть нужны и ущербные, - лаконично ответил Привалов, поднимаясь с кресла. После сережиного монолога нестерпимо хотелось повысить концентрацию алкоголя в крови, и было уже почти наплевать на завтрашний эфир. И еще было жутко любопытно, почему в качестве жилетки Сережа выбрал сегодня его. До этого дня лазаревские депрессии обходили его стороной, и сейчас Макс не мог бы сказать, рад ли он тому, что допущен в «ближний круг», или жалеет об этом. Он прекрасно осознавал, что в чем-то закрывал глаза на реального Сережу Лазарева, предпочитая видеть только то, что хотелось. Так было проще и безопаснее в плане дружеских чувств.
Макс достал один бокал, подумал и достал второй для Сережи. А когда вернулся к нему, низко сползшему в кресле и вытянувшему ноги, получил ответ на свой вопрос. Лазарев, наблюдая за тем, как он разливает коньяк, произнес, как показалось Привалову, благодарно:
- Хороший ты, Макс…И главное без заскоков. Спасибо. Мне надо было выговориться.
- А… уже все, выговорился что ли?
- Пока хватит, для начала. Если на тебя все сразу вывалить, вдруг сбежишь? – как-то грустно усмехнулся Лазарев.
- Всегда пожалуйста, - не придумал ничего оригинальнее Макс. – И не сбегу я, - добавил он тише и не удержался от вопроса. - А какие могут быть заскоки-то? Ну, чтоб я знал когда остановиться.
Лазарев прищурился, смотря на него снизу вверх, и, добавив таинственности в голос, ответил:
- Если начнутся, я тебе обязательно сообщу, - и тут же сменил тему. – Только неожиданно грустно с тобой сегодня вечером, не узнаю буквально.
- Я сейчас выпью, и узнаешь, - многообещающе сказал Привалов, поднимая свой бокал. – И сам-то тоже хорош!
Сережа молча пожал плечами, разглядывая коньяк на свет, прежде чем коснуться бокала Макса своим и сделать первый глоток.
Максим устроился в своем кресле, внимательно посмотрел на него и задумчиво произнес, покачивая свой бокал в ладони:
- Я вот смотрю, как ты коньяк хлыщешь, и думаю, как ты домой поедешь. Ты же на машине?
Лазарев подпер голову рукой, так же внимательно смотря на Привалова, и ответил:
- Угу. А я тут останусь.
Макс, решивший в этот момент пригубить свой коньяк, чуть не поперхнулся от неожиданности.
- Вообще-то спальное место у меня одно… - осторожно начал он, - и вставать завтра в несусветную рань.
- И что? – хмыкнул Лазарев. – Мне вставать почти в то же время что и тебе, самолет утром.
Привалов лихорадочно соображал, как избежать перспективы ночевать в одной постели с Лазаревым.
- А тебе что, вещи собирать не надо?
- Я утром собрал, а чемодан Мишка заберет, когда в аэропорт поедет, - Лазарев беспечно махнул рукой.
- Мишка! Так может лучше его сейчас вызвать, чтобы тебя отвез домой? А машину по…
- Нет! Никакого Дворецкого сегодня больше! – категорично перебил его Лазарев.
- Сереж, я вынужден признаться…Ото всех скрывал, тебе первому! Я храплю! - Макс осознавал, что причина тупая, но ничего лучше не придумалось.
В ответ тот лишь рассмеялся и протянул:
- Мааакс. Я начинаю думать, что ты меня стесняешься или боишься, а? Ты так отказываешься, как будто я тебе что-то неприличное предлагаю. Что такого, никогда не ночевал у друзей что ли?
- Ночевал, - лицо срочно надо было сохранять. – И ничего я не стесняюсь!
- Тогда боишься? – широко улыбнулся Лазарев.
- Иди ты! – Привалов уже понял, что выпить все-таки было хорошей идеей.
На этом тема была закрыта. Привалов пил и пытался привести в порядок мысли, совершенно сумбурные после того, что было сказано, и того, что предстояло. Сережа взялся критиковать артистов, мелькавших на экране так и работающего телевизора. Получалось забавно, Макс даже хихикнул пару раз. Через десяток клипов и еще одну порцию коньяка Лазареву разносить коллег в пух и прах поднадоело, да и алкоголь, похоже, сделал свое дело, потому что Сережа начал клевать носом время от времени.
Максим, заметив это, со вздохом поднялся и обреченно отправился расстилать постель, на что Лазарев одобрительно кивнул.
***
Процесс стриптиза Привалов пропустил, отлучившись в ванную, и когда вернулся, Лазарев уже уютно сопел при включенном свете, время от времени причмокивая губами. Максим так на эту картину умилился, что даже не сразу заметил, что «дитятко» присвоил большую часть одеяла. В этот момент умиление и закончилось, потому что пришлось побороться с так и не проснувшимся Лазаревым. В процессе борьбы Макс как-то сразу вспомнил, почему так не хотел, чтобы Сережа оставался у него. Но было уже поздно что-то делать, поэтому, отвоевав половину одеяла и погасив свет, он смиренно улегся рядом, вытянувшись в струнку и положив руки по швам.
Когда глаза привыкли к темноте, Привалов осторожно повернул голову набок, всматриваясь в лицо спящего Сергея, понимая, что такой возможности больше может и не быть. Но когда тот зашевелился, что-то пробормотав, тут же вернулся в исходное положение, ощутив, как быстро колотится сердце. А Лазарев, вероятно почувствовав чье-то присутствие рядом, придвинулся ближе, почти уткнувшись лицом в плечо Максима, и снова затих, положив ладони под щеку. Привалов выждал какое-то время, успокаивая дыхание и убеждаясь, что он не проснулся, прежде чем сползти по подушке чуть ниже, так, чтобы оказаться напротив. Глядя в потолок, он прошептал, не в силах сдержаться:
- Да…Хорошо, что выпили, - и дернулся от неожиданности, услышав в ответ совсем не сонное:
- А иначе – что?
Макс снова повернул голову и почти столкнулся с Лазаревым губами, еле сдержав себя, чтобы не отодвинуться. Заставляя себя смотреть ему в глаза, он очень спокойно произнес:
- Ничего, Сереж. Спать надо.
Широкая улыбка Лазарева была видна даже в темноте. Макс снова уставился в потолок, кляня себя за несдержанность. А Лазарев потянулся еще ближе, царапая щетиной плечо, и прошептал ему в ухо, обжигая дыханием:
- Если что не так, ты скажи, Макс.
Привалов делал вид, что вырубился, все то время, пока Сережа возился рядом, устраиваясь поудобнее, а сам мысленно прикидывал, к кому ему самому податься с разговором по душам. Лазарев, наконец угнездившись, положил ладонь ему на плечо, словно не замечая, как он снова дернулся, и произнес, прекрасно понимая, что Максим не спит:
- Вот это я и называю без заскоков и подтекстов, Макс.
В этот момент Привалов почему-то очень ярко представил себе, как шагает вниз с балкона. Но ничего подобного он делать, конечно же, не собирался. У него впереди было еще полночи рядом со сладко посапывающим Лазаревым, так и не убравшим руку с его плеча.

Форум » slash » Кофе на ночь, Лазарев/Привалов, джен
	перенос